Продолжение...
Автор: GAMMA ( Я то бишь)
Название: Молча о том, что не нуждается в расспросах.
Фендом: One Piece
Персонажи: Марко, Эйс
Аквамариновый
Пасмурно было. Но еще хуже то, что душно. Небо точно придавливало своим серым свинцом каждую попытку вздохнуть. Волны накатывали раз за разом все сильней, и все яростней разбивались о нос корабля, облизывая бушприт. Ветер крепчал и к удивлению был довольно теплым.
— Видать, на нас идет серьезный циклон, — Ракуе втянул носом недвижимый воздух, — корабль готов, ребята постарались.
И дальше молчание. В ушах звук пенящихся волн, еле слышный крик паникующей чайки где-то среди мрачных облаков и кругом постоянный соленый запах. Запах океана, который будто только сейчас открывал истинное местонахождение корабля, каждого из тех, кто на нем был, словно именно в эту минуту все вокруг шептало Фениксу, что он посреди океана. Странное, отвратительное ощущение сковывало все тело.
— Тебя что-то волнует. И это явно не то, что случилось неделю назад, — его голос звучал ровно и тихо, без какой-либо эмоции.
Марко не понимал, что же происходило. Внутри все протяжней выло неопределенное. Не то чувство, не то недосказанная мыль, не то слова, не высказанные ранние. Не знал как понять самому, что же так гложило его и разъедало изнутри, что уж говорить о том, как объяснить это другим.
Командир бывшего седьмого дивизиона Белоуса вздохнул и покачал головой.
— Не спеши, думаю ты во всем разберешься. Что бы это ни было… — светловолосый мужчина с дредами понимающе положил ладонь на плечо, постоял с минуту и ушел обратно в каюты, оставив Феникса наедине с мыслями.
«Эйс. И ведь все таки именно ты, тобой сшиты мои самые последние воспоминания. Ты не завершил нашу книгу – не дал ей название, оставив это дело мне » — мужчина открыл глаза, вызывающе, с готовностью посмотрел вверх, где межу теснившимися облаками сполохами сверкали зарницы. Все тело вмиг покрыл сине-голубой огонь, тихо шелестя язычками пламени в душном воздухе. Оттолкнувшись от корабля взмахом крыльев, мифический Феникс взмыл вверх и устремился к, казалось, падающему ему навстречу небу.
Он пытался вспомнить, видел ли такое прежде. Нет. И даже ничего такого, с чем можно было бы сравнить. Все люди уникальны. А он, он уникален из всех этих уникальностей. И все, что он делает, все, что с ним происходит, также неповторимо в своем роде. Эйс.
Это случилось подобно грому в ясный день. Так неожиданно и ужасно. Никто не представлял себе возможность подобного прецедента на корабле Белоуса. Никто даже не мог помыслить о таком. Но, как оказалось впоследствии, один человек был готов даже на такой поступок, ради своей прихоти. Убийство накама. Ничто не сравнится с этим по степени ужаса. Ничто никогда не вызывало таких эмоций на лице Эйса. Марко никогда не забудет тот день.
«Тихо и ясно. Полный штиль. В небе, рассекая крыльями воздух, пролетела почтовая птица с очередным пакетом листовок о розыске пиратов и другими новостями. На корабле как обычно шумно и весело. Ребята развлекаются кто чем только может. Всюду разговоры, смех, гулкий стук деревянных кружек и бутылок с выпивкой. После отплытия от очередного острова, вся команда решила отпраздновать возвращение на корабль и просторы океана. Вообще, в принципе, им не нужно повода, чтобы выпить, а когда он есть – это лишь на руку.
Отец и большая часть команды находились на носу корабля, в то время как Марко, решив немного отдохнуть от шума, ушел на корму. В бутылке еще с половину плескалось вино, а на языке осела привычная терпкость. Мужчина зевнул, меланхолично разглядывая вздымающиеся темные волны океана.
— Марко! – за спиной раздался звучный веселый голос.
Феникс посмотрел через плечо. Эйс стоял на последней ступеньке кормы, махая рукой.
— Чего ты здесь один? Идем, там сейчас такое развлекалово начнется! Сач уже почти все приготовил, мы будем в числе избранных!
— Я пас…
— Эй, ну же! Ты чего как тухлая палубная тряпка растекся здесь?! – подбежав, парень схватил мужчину за руку и попытался тащить его к месту веселья. Тот мученически вздохнул.
— Эйс, ты оторвешь мне руку, — заметил Марко и Портгас тут же отпустил его, хоть и с неохотой.
— Идем, будет весело, правда, — на лице расцвела добрая улыбка, сделав его по-детски милым.
И он сдался.
— Хорошо, но сначала я посмотрю, что из себя представляет ваше веселье, — залпом допив остатки вина, Феникс швырнул бутылку за борт и отправился к остальным.
Прокричав, нечто напоминавшее «Ях-ху!», Эйс ловко перепрыгнул через все ступеньки вниз и первый помчался сообщить, что командир 1-ого дивизиона был удачно взят измором.
Дружный гогот раздался с новой силой, а некоторые из командиров умудрились упасть и в приступах смеха стали кататься по палубе, держась за животы. Устроившись рядом с огромным креслом Капитана, Марко стал наблюдать за происходящим.
Суть веселой игры, которую придумал командир 4-ого дивизиона, мужчина уловил слабо, отчасти потому, что перекидывался фразами с Белоусом, отчасти потому, что думал о своем, отчасти потому, что он, как и Отец был рад видеть счастливую улыбку Портгаса.
— Сач, а Сач! — позвал смеющегося Виста.
Мужчина обернулся, сверкая всеми 32-я зубами.
— Покажи, что за Дьявольщину ты раздобыл на том острове! – народ, соглашаясь, заулюлюкал, подбадривая его. – Ты ведь только Эйсу да Марко рассказал, а нам тоже интересно!
— Да, Сач!
— Покажи!
— Давай!
— Интересно же!
Он пожал плечами и скрылся в каютах. Вернувшись через 10 минут, командир 4-ого дивизиона держал в руках нечто круглое, прикрытое светлой тканью. Развернув, он показал всем необычного вида фрукт, похожий на ананас, но фиолетового цвета, состоящий из долек в форме слезинок, а на его верхушке торчали зеленые листья.
— И впрямь! Дьявольщина! Это ж Дьявольский фрукт! – засмеялся кто-то.
— И какая у него сила? – усмехаясь, спросил Изо, сидя на кромке борта и затягиваясь дымом своей длинной трубкой.
— Да я вот еще и не знаю… — задумчиво почесал затылок Сач.
— Ну, съешь и узнаешь! – подшутив.
Все засмеялись, и владелец необычного фрукта тоже. Лишь один из всех взглядов не таил в себе всеобщего веселья и легкости. Тьма и зависть зарождалась на дне этого взгляда, постепенно заполняющая того, кому он принадлежит.
Тем не менее, развлечения продолжались до самого захода солнца. Выпивка постепенно убывала, и количество вменяемых людей резко сокращалось. Небо стало совсем темным, когда на палубе осталось человек 15. Остальные либо уснули где сидели, либо доползли до своих кают, либо ушли продолжать веселье внутрь корабля, застигнутые неприятной ночной прохладой.
Белоус слег на боковую еще с час назад, а среди оставшихся были Эйс, Марко, Сач, Тич, Джозу Виста и другие.
— Ох… — Марко вздохнул и оперся спиной о фальшборт.
— Устал? – смеясь, поддел его Эйс.
— Парень, смотри сам не упади! – хохотнул Сач, хлопнув его по спине.
— Я в порядке, — кивнул он, распластавшись на палубе и взглянув на небо.
— Скоро вернусь, пойду, отойду.
Мужчина со шрамом под глазом и необычной прической пересек нос корабля и растворился в темноте.
— Зря ты не играл с нами.
Феникс расслышал в голосе парня некое сожаление что ли.
— Мы разговаривали с отцом, да и не для меня эти забавы…
— А еще ты временами витал в облаках.
— Да?
— Ага, я видел. Смотрел подолгу в одну точку или на кого-то, а на самом деле будто бы и вовсе сквозь них.
Ответа не последовало. Марко удивлялся, когда этот парень успевает замечать что-либо за другими и одновременно не выдавать себя ни капли. Да, он не такой как все, и дело даже не в том, какая кровь течет в его жилах.
Поднеся руку к лицу, Феникс обратил ее голубым пламенем, и смотрел на дрожащие язычки призрачного пламени.
Заметив это, Портгас отвлекся от созерцания вышины и перевел взгляд на товарища.
— Они такие разные…
— Хм? – удивленно посмотрел в глаза Эйса.
— Твое и мое пламя. Противоположности. Синее и красное. Созидающее и разрушающее. Вечное и недолгое… — он продолжал говорить в этом же духе, но Марко уже не слушал, а лишь наблюдал, как лице парня и на радужке глаз сине-голубым отблеском мерцает пламя его зажженного огня.
Сине-голубой? Бирюзовый? Просто синий или даже в какой-то момент зеленый?
Помотав головой, Феникс вновь обратил руку в плоть, и все наваждение вмиг пропало, а из-за внезапно наставшей темноты он на время даже перестал видеть где лежит его собеседник.
Звезды слабо мерцали над головой. Успокаивающий плеск волн не предвещал ничего необычного.
А на утро раздался крик. Один из дежуривших ночью с воплем выбежал на палубу, держась за голову!
— Убили!.. Он мертв!
Все кто слышал в панике и волнении моментально слетелись к каютам корабля.
Пробравшись сквозь толпу вперед, Марко замер, не смея сделать и шага дальше. На полу, пропитавшемся темной уже холодной кровью, в неестественной позе, раскинув руки в стороны, бездыханно лежал командир 4-ого дивизиона. Феникса пробрала мелкая дрожь. Сам воздух в этом помещении был мертв. Он не двигался. И густая чернота опасно затаилась по углам, словно желая слиться с темной лужей крови вокруг неживого тела. Позади нервно разговаривали, кто-то наверху кричал в панике, созывая еще не знавших о произошедшем, некоторые пытались с ужасом заглянуть через плечо командира, желая убедиться собственными глазами.
— Уходите! Все, вон отсюда! Нечего глазеть! – развернувшись, Феникс со злобой стал всех выталкивать из каюты.
Но вдруг из толпы кто-то с бешеной силой начал прорываться. Народ слегка расступился и на мужчину наткнулся Эйс. Парень мельком окинул товарища взглядом и посмотрел за его спину. Его глаза округлились, за секунду в них исчез весь блеск. Заторможенным движением, отодвинув Марко, Портгас сделал несколько шагов вперед и замер у ног погибшего.
— Сач… — надломившийся хриплый голос.
Он видел его подрагивающие пальцы рук, видел, как они сжимаются в кулаки, видел его осунувшуюся спину.
В проходе за толпой раздался голос:
— Тич! Тича нет! Тич пропал!
Толпа зашумела и вновь заволновалась, разбивая прежнюю тишину.
— Это… Это Тич! Тич убил Сача!
— Точно…
— Да, я видел, как вчера Сач ушел, а Тич пошел за ним, но я не подумал бы…
В толпе нарастал ажиотаж раскрытия случившегося. И это было плохо. Слишком. Заметив, как резко Эйс обернулся, тело мужчины сработало на рефлексе. Он одним мощным рывком толкнул всех толпящихся в проход и захлопнул за ними дверь. Парнишка влетел прямо в него.
— Открой дверь! Открой дверь, Марко!
Феникс напряг зрение и в темноте разглядел его лицо. Оно искривилось от злобы и боли. Беснующийся демон. В нем ощутимо закипал огонь. Огонь его разрушения. Огонь отмщения. Его руки больно колотили Марко по груди.
— Эйс… — позвал он, — Эйс, остановись, прекрати.
Кто мог бы знать насколько тяжело давались эти слова командиру 1-ого дивизиона. Никто, лишь он сам. Потому, что хотелось так же поддаться буре эмоций, клубившихся внутри, так же хотелось спустить всю выдержку на нет. Но нельзя. На нем слишком большая ответственность. За всех. Тем более за этого парня.
— Ты что?! Не слышал?! Это Тич! Тич убил Сача и сбежал! Это все из-за того Дьявольского фрукта, я уверен! Пусти! – голос срывался высокими хриплыми нотами, слышно было, как скрежетали его зубы. — Неужели тебе все равно? Марко! Он же был… Он же наш друг… Сач..
Неожиданно Портгас прекратил колотить его, и голос стал тихим и глухим.
— Как ты можешь, Марко? Как? Ты стоишь так спокойно, не даешь мне прохода… Этот мерзавец уходит все дальше и дальше, а наш друг лежит позади нас… Мертвый. Ты понимаешь как это все глупо?! Понимаешь как не к месту это твое вечно каменное выражение лица, словно ничего не произошло?!
Он сорвался на последних словах, схватил Феникса за воротник рубашки и взглянул тому в глаза в глаза.
Снова. Марко поклянется, что видит это вновь. Он не спутает это ни с чем. Глаза. Его глаза смотрели с такой горечью, с такой безнадежностью, взывая о понимании и помощи. Они горели, сияли как тогда, когда он с ним впервые разговаривал, когда Эйс принял решение остаться с их командой. Но на этот раз их свет был другим.
«Как вчера…» — подумалось командиру.
Из темных взволнованных глаз заструился этот свет. Нет, ни голубой, ни синий, ни бирюзовый.
Аквамариновый. Потому что это – цвет моря. Цвет его боли, его судьбы. Его слезы – это кровь моря. Он ведь, как и все они, сын этого бессчетного водного пространства. А, теряя очередного сына, море начинает кровоточить. И Феникс видит это в нем. Видит его слезы. Этому невозможно сопротивляться и, отвернув голову в сторону, мужчина отходит, освобождая проход.
— Есть вещи, которые несут на себе ответственность, как и поступки, что мы совершаем. И ими нельзя пренебрегать. А есть то… Что не поддается объяснению и этому невозможно сопротивляться.
На мгновение Марко показалось, будто парень хотел сказать что-то, но когда посмотрел на него, слез уже не было. Осталась непоколебимая решимость.
Рванув на себя дверь, Портгас выбежал прочь.
Все пытались отговорить Огненного Кулака от этого поступка. Даже Старик сказал, что у него плохое предчувствие. Но ни что не сломило его решения. Его боль была в стократ сильнее, их уговоров.
Чтобы не показаться безразличным, командир 1-ого дивизиона для видимости крикнул Эйсу, остановиться. Тот не слышал. И, кажется, только Марко Феникс видел в этом его неизбежность, два разных света живущих в нем…
Шторм прошел мимо. Всполохи вскоре прекратились, а дождь сплошной ровной стеной обрушился в ночь. Гулкий стук от приземления на мокрые доски палубы. Он промок. Весь. До нитки. Но это не важно.
«Важно то…» — мужчина откинул голову назад, позволяя потокам дождя омывать его уставшее лицо, — «… что сегодня память жила во второй раз, Эйс».
Алый
Он наблюдал, как умирает день. В этих мучительных попытках света задержаться здесь, чуть дольше обычного, оказалось отвратительно много горечи и жалости и слишком мало спокойствия.
Без надобности видеть что над головой. Вообще нет желания открывать глаза и воспринимать зрительные образы. Просто ветер. Ветер в лицо. Постоянным прохладным потоком, пытаясь смахнуть любые мысли. Где же все? Где же все те, с кем хотелось бы сейчас поговорить или сказать хотя бы пару слов? Почему, когда все внутри достигает неизбежного пика, готовится вырваться наружу, рядом нет никого из тех, кто бы знал что с этим делать. На минуту Марко желает, чтобы его огонь имел возможность испепелять и разрушать, показывая свое неистовство, свои эмоции. Но… Феникс открывает глаза. Далеко, там, где еще недавно был горизонт, граница нарушилась, и небо слилось с морем. Аспидно-серое марево приходящей ночи сомкнулось где-то за спиной. Его огонь исцеляет, но не душевно.
— Когда ты мне дашь понять, что же, черт возьми, я должен сделать?.. Как мне назвать,… Кем же мы были, что эта странная связь до сих пор имеет надо мной силу…
Разговаривает сам с собой? Нет. У этих вопросов есть адресат. Но Марко думает, не сходит ли он с ума.
Проходит час, другой. В каюте мрак, не учитывая слабого ночного света из иллюминатора. Лежа на спине, он смотрит в одну точку потолка и считает числа.
« … 157, 158, 159, 160, 161, 162, 163,164, 165, 166, 167, 168…»
« Все раны и ушибы досадно ноют. Голова слегка кружиться и ноги ощущают слабость, но это не от страха или усталости. Чувство свободы, чувство вернувшейся силы, с лихой скоростью переполняют и жаждут вновь показать себя всем, показать свою несокрушимость. Он решительно кивает мальчишке и широко улыбается. Он готов. Стоя бок о бок, бросают вызов всем своим противникам, наконец, имея возможность сражаться вместе. Мальчишка действует первым, и вот уже смелые добровольцы с легкостью отлетают от его ударов. Нет времени восхищаться его возросшей силой и ловкостью. Атака. Прыгая вверх, он сам проводит один из мощнейших своих приемов, и столбы пламени, распаляясь в радиусе 100 метров, сжигают все на своем пути. Атака, атака; одна за другой; удар, и он с легкостью уворачивается от чьих-то пуль. Дьявольская раззадоренная улыбка и бесы пляшут в глазах. Как же давно хотелось это сделать! Жизнь — одна единственная и он никому ее за просто так теперь не отдаст. Позади сражается Отец, его сила вибрацией отдается в где-то в диафрагме и от этого уверенность захлестывает еще сильнее.
Но, что-то пошло не так. Адмиралы начали упорное наступление и все внимание приковали к себе. То тут, то там падают обожженные или замерзшие тела его товарищей, друзей. Увидав это и набравшись мнимой храбрости, дозорные мечутся с ружьями и саблями, и все еще продолжают давить на армию пиратов. И вдруг отец говорит свое слово. Отдает последний приказ своим Детям. Он знает, что не выживет, но любой ценой желает защитить каждого. Приказ – отступать к кораблям и уплывать! Сначала никто не верит в это, он видит по их глазам, но приказ повторяется голосом, не терпящим возражений. Приказ Капитана неоспорим. Сжав кулаки, стиснув зубы и подавив в себе желание драться до последнего, он подчиняется и направляется в сторону кораблей, чьи мачты виднелись впереди сквозь завесу пыли и дыма. Все бегут, и он бежит тоже. И каждого одолевают одинаковые чувства. Он слышит рядом знакомый веселый голос — вот и братишка вернулся, радостный, улыбается во весь рот. И невозможно не ответить ему тем же. Он все же спас его. Маленький неугомонный брат…
Неожиданно земля затряслась, разверзлась, и Адмирал возник из самых ее глубин, злобным взглядом прожигая бегущих пиратов, в особенности их двоих. Акаину знал, знал какими словами нужно бить, по каким больным местам и кого именно. Оскорбляя Белоуса и всех, кто плавал под его именем, он знал чего хочет добиться. Идя по пятам, выплевывал всю свою ненависть и презрение громкими фразами. И вот… Он не выдержал. Никто не смеет оскорблять Отца! Никто! И пусть его здесь только что не казнили, пусть вокруг лишь то, что приносит смерть, он не позволит пятнать имя Белоуса! Взрыв огня сталкивается с мощным потоком магмы и на границе их соприкосновения происходит невообразимый взрыв, раскидывая в стороны тех, кто находился рядом. Но Сакадзуки был хитер. Сразу после атаки он молниеносно переметнулся к тому, кто был позади и уверенно занес горящий лавой кулак для окончательного удара. Братишка… Глаза того ошеломленно глядели на приближение неминуемой гибели, даже тело не дернулось в попытке убежать или просто двинуться. За считанные секунды, не думая ни о чем кроме брата, собрав все силы, метнулся и вовремя преградил собой траекторию нацеленного удара. Момент, считанные мгновения. Сумасшедшая невыносимая боль пронзает грудь и нещадно бьет по всем нервам, разрывая их в клочья. Насквозь. Звук чего-то рассыпавшегося на землю. Внутри все горит, от боли выворачивает наизнанку, но он держится, стоит, скрипя зубами, которые вот-вот и раскрошатся от силы их сжатия. Кровь закипев, полилась изо рта, обжигая горло, язык, губы, кожу. Везде была кровь. Кругом. Акаину что-то говорит, вытаскивая свою руку из горячей плоти. Такой резкий рывок и прежние ощущения показались ничем, по сравнению с тем, что настало сейчас. Болевой порог превышен. Шок. Он медленно опускает взгляд на своего брата, а тот смотрит на него своими до безумия сузившимися зрачками, простирает руки и ловит в объятия ослабевшего его. Он знает что, под подбородком плечо младшего, но не ощущает его. Брат что-то говорит, а он ему даже отвечает, но в голове, где-то на задворках появляется, словно второй разум. Чуть сощурившись, недалеко перед собой он различает знакомый силуэт. Черные штаны, голубой пояс, расстегнутая серая рубашка, метка Белоуса на груди и светлые волосы в беспорядке на макушке. Это же.. Он. Он сам. Он видит сам себя. И только теперь разум дает понять в чем дело. Сознание Эйса отсчитывает последние минуты.
«Я — это он… А он… — это я…» — на его истинном теле в груди расползается такая же кровавая насквозь дыра и оно медленно оседает вниз.
Тик-так, тик-так…. Кажется, теперь он знает ответы на все вопросы. Чувство падения. Перед глазами все слишком красно от крови. Алый….»
Жадный глубокий вздох. Рывок. Марко хватается за голову и пытается лихорадочно отдышаться. По лицу и груди капельками стекает холодный пот. Волосы влажными прядями прилипли к вискам. Это не сон… Нет, не сон. Сны не бывают такими реальными. Опустив взгляд себе на грудь, он различил на ней большое красное пятно, словно от ожога. Сглотнул, провел по нему рукой, чтобы убедиться в увиденном и поморщился от неприятного жжения. Вокруг все так же темно. Составил ноги на пол, и их в тот же момент обдала сырая прохлада. Зажмурился и закрыл лицо подрагивающими ладонями.
«Я – это он, а он – это я…» — слова намертво впечатались в память. Он видел себя со стороны глазами Эйса, он ощутил всю его боль, понял всю радость его, когда он защищал брата, прожил его последними секундами и… Запомнил в своих – его глазах тот нестерпимо алый цвет.
Феникс почувствовал как намокают ресницы, но вдруг, звук чего-то упавшего и покатившегося по деревянным доскам, заставили его встрепенуться и убрать от лица руки. Посмотрев вниз, у пальцев левой ноги он заметил маленький шарик, который при поднятии и рассмотрении оказался бусиной с узеньким отверстием насквозь. Алая бусина. Слишком знакомая алая бусина. Марко никогда бы в жизни не ошибся и не спутал ее ни с чем другим! Но… Что за чертовщина?! Его бусы на могиле! Сердце нервически набирало обороты, в груди расползалось некое удушающее волнение. Сжав находку в кулак, мужчина сорвался с места и выбежал из каюты.
Вода тихо плескалась за бортом, а воздух наполнял аромат близящегося утра. На палубе никого не было. Не думал же он здесь увидеть его?... Сев на дощатый пол, Марко с тяжестью оперся спиной о фальшборт и стал рассматривать мерцающую алую бусину.
« Эйс… Ты ведь все сам знал с самого начала. Знал ответ, на этот вопрос. Знал и пытался показать это мне. А я столько всего успел забыть… Теперь, не нужно искать причины моего отношения к тебе, не нужно задавать себе глупые вопросы. На самом деле, все слишком просто, я не видел, но тоже знал это очень давно. Ты – это я в юности. Мой внутренний огонь пылал так же сильно, как и твой… Дерзость, смелость, отчаяние, поиск себя. Я – это ты, если бы остался жив. По мере течения лет, жизнь меняется, меняемся мы, и внутреннее наше неугомонное пламя становится похожим на стойкий мерный огонь, испробовавший разных дров и выдержавший разные ветра. И вот, я живу. И пока это так, и наша связь сильна, мир будет против тех, у кого одна душа на двоих.
Мы навсегда части друг друга, возможно, так решили именно мы…»
Автор: GAMMA ( Я то бишь)
Название: Молча о том, что не нуждается в расспросах.
Фендом: One Piece
Персонажи: Марко, Эйс
Аквамариновый
Аквамариновый
Пасмурно было. Но еще хуже то, что душно. Небо точно придавливало своим серым свинцом каждую попытку вздохнуть. Волны накатывали раз за разом все сильней, и все яростней разбивались о нос корабля, облизывая бушприт. Ветер крепчал и к удивлению был довольно теплым.
— Видать, на нас идет серьезный циклон, — Ракуе втянул носом недвижимый воздух, — корабль готов, ребята постарались.
И дальше молчание. В ушах звук пенящихся волн, еле слышный крик паникующей чайки где-то среди мрачных облаков и кругом постоянный соленый запах. Запах океана, который будто только сейчас открывал истинное местонахождение корабля, каждого из тех, кто на нем был, словно именно в эту минуту все вокруг шептало Фениксу, что он посреди океана. Странное, отвратительное ощущение сковывало все тело.
— Тебя что-то волнует. И это явно не то, что случилось неделю назад, — его голос звучал ровно и тихо, без какой-либо эмоции.
Марко не понимал, что же происходило. Внутри все протяжней выло неопределенное. Не то чувство, не то недосказанная мыль, не то слова, не высказанные ранние. Не знал как понять самому, что же так гложило его и разъедало изнутри, что уж говорить о том, как объяснить это другим.
Командир бывшего седьмого дивизиона Белоуса вздохнул и покачал головой.
— Не спеши, думаю ты во всем разберешься. Что бы это ни было… — светловолосый мужчина с дредами понимающе положил ладонь на плечо, постоял с минуту и ушел обратно в каюты, оставив Феникса наедине с мыслями.
«Эйс. И ведь все таки именно ты, тобой сшиты мои самые последние воспоминания. Ты не завершил нашу книгу – не дал ей название, оставив это дело мне » — мужчина открыл глаза, вызывающе, с готовностью посмотрел вверх, где межу теснившимися облаками сполохами сверкали зарницы. Все тело вмиг покрыл сине-голубой огонь, тихо шелестя язычками пламени в душном воздухе. Оттолкнувшись от корабля взмахом крыльев, мифический Феникс взмыл вверх и устремился к, казалось, падающему ему навстречу небу.
Он пытался вспомнить, видел ли такое прежде. Нет. И даже ничего такого, с чем можно было бы сравнить. Все люди уникальны. А он, он уникален из всех этих уникальностей. И все, что он делает, все, что с ним происходит, также неповторимо в своем роде. Эйс.
Это случилось подобно грому в ясный день. Так неожиданно и ужасно. Никто не представлял себе возможность подобного прецедента на корабле Белоуса. Никто даже не мог помыслить о таком. Но, как оказалось впоследствии, один человек был готов даже на такой поступок, ради своей прихоти. Убийство накама. Ничто не сравнится с этим по степени ужаса. Ничто никогда не вызывало таких эмоций на лице Эйса. Марко никогда не забудет тот день.
«Тихо и ясно. Полный штиль. В небе, рассекая крыльями воздух, пролетела почтовая птица с очередным пакетом листовок о розыске пиратов и другими новостями. На корабле как обычно шумно и весело. Ребята развлекаются кто чем только может. Всюду разговоры, смех, гулкий стук деревянных кружек и бутылок с выпивкой. После отплытия от очередного острова, вся команда решила отпраздновать возвращение на корабль и просторы океана. Вообще, в принципе, им не нужно повода, чтобы выпить, а когда он есть – это лишь на руку.
Отец и большая часть команды находились на носу корабля, в то время как Марко, решив немного отдохнуть от шума, ушел на корму. В бутылке еще с половину плескалось вино, а на языке осела привычная терпкость. Мужчина зевнул, меланхолично разглядывая вздымающиеся темные волны океана.
— Марко! – за спиной раздался звучный веселый голос.
Феникс посмотрел через плечо. Эйс стоял на последней ступеньке кормы, махая рукой.
— Чего ты здесь один? Идем, там сейчас такое развлекалово начнется! Сач уже почти все приготовил, мы будем в числе избранных!
— Я пас…
— Эй, ну же! Ты чего как тухлая палубная тряпка растекся здесь?! – подбежав, парень схватил мужчину за руку и попытался тащить его к месту веселья. Тот мученически вздохнул.
— Эйс, ты оторвешь мне руку, — заметил Марко и Портгас тут же отпустил его, хоть и с неохотой.
— Идем, будет весело, правда, — на лице расцвела добрая улыбка, сделав его по-детски милым.
И он сдался.
— Хорошо, но сначала я посмотрю, что из себя представляет ваше веселье, — залпом допив остатки вина, Феникс швырнул бутылку за борт и отправился к остальным.
Прокричав, нечто напоминавшее «Ях-ху!», Эйс ловко перепрыгнул через все ступеньки вниз и первый помчался сообщить, что командир 1-ого дивизиона был удачно взят измором.
Дружный гогот раздался с новой силой, а некоторые из командиров умудрились упасть и в приступах смеха стали кататься по палубе, держась за животы. Устроившись рядом с огромным креслом Капитана, Марко стал наблюдать за происходящим.
Суть веселой игры, которую придумал командир 4-ого дивизиона, мужчина уловил слабо, отчасти потому, что перекидывался фразами с Белоусом, отчасти потому, что думал о своем, отчасти потому, что он, как и Отец был рад видеть счастливую улыбку Портгаса.
— Сач, а Сач! — позвал смеющегося Виста.
Мужчина обернулся, сверкая всеми 32-я зубами.
— Покажи, что за Дьявольщину ты раздобыл на том острове! – народ, соглашаясь, заулюлюкал, подбадривая его. – Ты ведь только Эйсу да Марко рассказал, а нам тоже интересно!
— Да, Сач!
— Покажи!
— Давай!
— Интересно же!
Он пожал плечами и скрылся в каютах. Вернувшись через 10 минут, командир 4-ого дивизиона держал в руках нечто круглое, прикрытое светлой тканью. Развернув, он показал всем необычного вида фрукт, похожий на ананас, но фиолетового цвета, состоящий из долек в форме слезинок, а на его верхушке торчали зеленые листья.
— И впрямь! Дьявольщина! Это ж Дьявольский фрукт! – засмеялся кто-то.
— И какая у него сила? – усмехаясь, спросил Изо, сидя на кромке борта и затягиваясь дымом своей длинной трубкой.
— Да я вот еще и не знаю… — задумчиво почесал затылок Сач.
— Ну, съешь и узнаешь! – подшутив.
Все засмеялись, и владелец необычного фрукта тоже. Лишь один из всех взглядов не таил в себе всеобщего веселья и легкости. Тьма и зависть зарождалась на дне этого взгляда, постепенно заполняющая того, кому он принадлежит.
Тем не менее, развлечения продолжались до самого захода солнца. Выпивка постепенно убывала, и количество вменяемых людей резко сокращалось. Небо стало совсем темным, когда на палубе осталось человек 15. Остальные либо уснули где сидели, либо доползли до своих кают, либо ушли продолжать веселье внутрь корабля, застигнутые неприятной ночной прохладой.
Белоус слег на боковую еще с час назад, а среди оставшихся были Эйс, Марко, Сач, Тич, Джозу Виста и другие.
— Ох… — Марко вздохнул и оперся спиной о фальшборт.
— Устал? – смеясь, поддел его Эйс.
— Парень, смотри сам не упади! – хохотнул Сач, хлопнув его по спине.
— Я в порядке, — кивнул он, распластавшись на палубе и взглянув на небо.
— Скоро вернусь, пойду, отойду.
Мужчина со шрамом под глазом и необычной прической пересек нос корабля и растворился в темноте.
— Зря ты не играл с нами.
Феникс расслышал в голосе парня некое сожаление что ли.
— Мы разговаривали с отцом, да и не для меня эти забавы…
— А еще ты временами витал в облаках.
— Да?
— Ага, я видел. Смотрел подолгу в одну точку или на кого-то, а на самом деле будто бы и вовсе сквозь них.
Ответа не последовало. Марко удивлялся, когда этот парень успевает замечать что-либо за другими и одновременно не выдавать себя ни капли. Да, он не такой как все, и дело даже не в том, какая кровь течет в его жилах.
Поднеся руку к лицу, Феникс обратил ее голубым пламенем, и смотрел на дрожащие язычки призрачного пламени.
Заметив это, Портгас отвлекся от созерцания вышины и перевел взгляд на товарища.
— Они такие разные…
— Хм? – удивленно посмотрел в глаза Эйса.
— Твое и мое пламя. Противоположности. Синее и красное. Созидающее и разрушающее. Вечное и недолгое… — он продолжал говорить в этом же духе, но Марко уже не слушал, а лишь наблюдал, как лице парня и на радужке глаз сине-голубым отблеском мерцает пламя его зажженного огня.
Сине-голубой? Бирюзовый? Просто синий или даже в какой-то момент зеленый?
Помотав головой, Феникс вновь обратил руку в плоть, и все наваждение вмиг пропало, а из-за внезапно наставшей темноты он на время даже перестал видеть где лежит его собеседник.
Звезды слабо мерцали над головой. Успокаивающий плеск волн не предвещал ничего необычного.
А на утро раздался крик. Один из дежуривших ночью с воплем выбежал на палубу, держась за голову!
— Убили!.. Он мертв!
Все кто слышал в панике и волнении моментально слетелись к каютам корабля.
Пробравшись сквозь толпу вперед, Марко замер, не смея сделать и шага дальше. На полу, пропитавшемся темной уже холодной кровью, в неестественной позе, раскинув руки в стороны, бездыханно лежал командир 4-ого дивизиона. Феникса пробрала мелкая дрожь. Сам воздух в этом помещении был мертв. Он не двигался. И густая чернота опасно затаилась по углам, словно желая слиться с темной лужей крови вокруг неживого тела. Позади нервно разговаривали, кто-то наверху кричал в панике, созывая еще не знавших о произошедшем, некоторые пытались с ужасом заглянуть через плечо командира, желая убедиться собственными глазами.
— Уходите! Все, вон отсюда! Нечего глазеть! – развернувшись, Феникс со злобой стал всех выталкивать из каюты.
Но вдруг из толпы кто-то с бешеной силой начал прорываться. Народ слегка расступился и на мужчину наткнулся Эйс. Парень мельком окинул товарища взглядом и посмотрел за его спину. Его глаза округлились, за секунду в них исчез весь блеск. Заторможенным движением, отодвинув Марко, Портгас сделал несколько шагов вперед и замер у ног погибшего.
— Сач… — надломившийся хриплый голос.
Он видел его подрагивающие пальцы рук, видел, как они сжимаются в кулаки, видел его осунувшуюся спину.
В проходе за толпой раздался голос:
— Тич! Тича нет! Тич пропал!
Толпа зашумела и вновь заволновалась, разбивая прежнюю тишину.
— Это… Это Тич! Тич убил Сача!
— Точно…
— Да, я видел, как вчера Сач ушел, а Тич пошел за ним, но я не подумал бы…
В толпе нарастал ажиотаж раскрытия случившегося. И это было плохо. Слишком. Заметив, как резко Эйс обернулся, тело мужчины сработало на рефлексе. Он одним мощным рывком толкнул всех толпящихся в проход и захлопнул за ними дверь. Парнишка влетел прямо в него.
— Открой дверь! Открой дверь, Марко!
Феникс напряг зрение и в темноте разглядел его лицо. Оно искривилось от злобы и боли. Беснующийся демон. В нем ощутимо закипал огонь. Огонь его разрушения. Огонь отмщения. Его руки больно колотили Марко по груди.
— Эйс… — позвал он, — Эйс, остановись, прекрати.
Кто мог бы знать насколько тяжело давались эти слова командиру 1-ого дивизиона. Никто, лишь он сам. Потому, что хотелось так же поддаться буре эмоций, клубившихся внутри, так же хотелось спустить всю выдержку на нет. Но нельзя. На нем слишком большая ответственность. За всех. Тем более за этого парня.
— Ты что?! Не слышал?! Это Тич! Тич убил Сача и сбежал! Это все из-за того Дьявольского фрукта, я уверен! Пусти! – голос срывался высокими хриплыми нотами, слышно было, как скрежетали его зубы. — Неужели тебе все равно? Марко! Он же был… Он же наш друг… Сач..
Неожиданно Портгас прекратил колотить его, и голос стал тихим и глухим.
— Как ты можешь, Марко? Как? Ты стоишь так спокойно, не даешь мне прохода… Этот мерзавец уходит все дальше и дальше, а наш друг лежит позади нас… Мертвый. Ты понимаешь как это все глупо?! Понимаешь как не к месту это твое вечно каменное выражение лица, словно ничего не произошло?!
Он сорвался на последних словах, схватил Феникса за воротник рубашки и взглянул тому в глаза в глаза.
Снова. Марко поклянется, что видит это вновь. Он не спутает это ни с чем. Глаза. Его глаза смотрели с такой горечью, с такой безнадежностью, взывая о понимании и помощи. Они горели, сияли как тогда, когда он с ним впервые разговаривал, когда Эйс принял решение остаться с их командой. Но на этот раз их свет был другим.
«Как вчера…» — подумалось командиру.
Из темных взволнованных глаз заструился этот свет. Нет, ни голубой, ни синий, ни бирюзовый.
Аквамариновый. Потому что это – цвет моря. Цвет его боли, его судьбы. Его слезы – это кровь моря. Он ведь, как и все они, сын этого бессчетного водного пространства. А, теряя очередного сына, море начинает кровоточить. И Феникс видит это в нем. Видит его слезы. Этому невозможно сопротивляться и, отвернув голову в сторону, мужчина отходит, освобождая проход.
— Есть вещи, которые несут на себе ответственность, как и поступки, что мы совершаем. И ими нельзя пренебрегать. А есть то… Что не поддается объяснению и этому невозможно сопротивляться.
На мгновение Марко показалось, будто парень хотел сказать что-то, но когда посмотрел на него, слез уже не было. Осталась непоколебимая решимость.
Рванув на себя дверь, Портгас выбежал прочь.
Все пытались отговорить Огненного Кулака от этого поступка. Даже Старик сказал, что у него плохое предчувствие. Но ни что не сломило его решения. Его боль была в стократ сильнее, их уговоров.
Чтобы не показаться безразличным, командир 1-ого дивизиона для видимости крикнул Эйсу, остановиться. Тот не слышал. И, кажется, только Марко Феникс видел в этом его неизбежность, два разных света живущих в нем…
Шторм прошел мимо. Всполохи вскоре прекратились, а дождь сплошной ровной стеной обрушился в ночь. Гулкий стук от приземления на мокрые доски палубы. Он промок. Весь. До нитки. Но это не важно.
«Важно то…» — мужчина откинул голову назад, позволяя потокам дождя омывать его уставшее лицо, — «… что сегодня память жила во второй раз, Эйс».
Алый
Алый
Он наблюдал, как умирает день. В этих мучительных попытках света задержаться здесь, чуть дольше обычного, оказалось отвратительно много горечи и жалости и слишком мало спокойствия.
Без надобности видеть что над головой. Вообще нет желания открывать глаза и воспринимать зрительные образы. Просто ветер. Ветер в лицо. Постоянным прохладным потоком, пытаясь смахнуть любые мысли. Где же все? Где же все те, с кем хотелось бы сейчас поговорить или сказать хотя бы пару слов? Почему, когда все внутри достигает неизбежного пика, готовится вырваться наружу, рядом нет никого из тех, кто бы знал что с этим делать. На минуту Марко желает, чтобы его огонь имел возможность испепелять и разрушать, показывая свое неистовство, свои эмоции. Но… Феникс открывает глаза. Далеко, там, где еще недавно был горизонт, граница нарушилась, и небо слилось с морем. Аспидно-серое марево приходящей ночи сомкнулось где-то за спиной. Его огонь исцеляет, но не душевно.
— Когда ты мне дашь понять, что же, черт возьми, я должен сделать?.. Как мне назвать,… Кем же мы были, что эта странная связь до сих пор имеет надо мной силу…
Разговаривает сам с собой? Нет. У этих вопросов есть адресат. Но Марко думает, не сходит ли он с ума.
Проходит час, другой. В каюте мрак, не учитывая слабого ночного света из иллюминатора. Лежа на спине, он смотрит в одну точку потолка и считает числа.
« … 157, 158, 159, 160, 161, 162, 163,164, 165, 166, 167, 168…»
« Все раны и ушибы досадно ноют. Голова слегка кружиться и ноги ощущают слабость, но это не от страха или усталости. Чувство свободы, чувство вернувшейся силы, с лихой скоростью переполняют и жаждут вновь показать себя всем, показать свою несокрушимость. Он решительно кивает мальчишке и широко улыбается. Он готов. Стоя бок о бок, бросают вызов всем своим противникам, наконец, имея возможность сражаться вместе. Мальчишка действует первым, и вот уже смелые добровольцы с легкостью отлетают от его ударов. Нет времени восхищаться его возросшей силой и ловкостью. Атака. Прыгая вверх, он сам проводит один из мощнейших своих приемов, и столбы пламени, распаляясь в радиусе 100 метров, сжигают все на своем пути. Атака, атака; одна за другой; удар, и он с легкостью уворачивается от чьих-то пуль. Дьявольская раззадоренная улыбка и бесы пляшут в глазах. Как же давно хотелось это сделать! Жизнь — одна единственная и он никому ее за просто так теперь не отдаст. Позади сражается Отец, его сила вибрацией отдается в где-то в диафрагме и от этого уверенность захлестывает еще сильнее.
Но, что-то пошло не так. Адмиралы начали упорное наступление и все внимание приковали к себе. То тут, то там падают обожженные или замерзшие тела его товарищей, друзей. Увидав это и набравшись мнимой храбрости, дозорные мечутся с ружьями и саблями, и все еще продолжают давить на армию пиратов. И вдруг отец говорит свое слово. Отдает последний приказ своим Детям. Он знает, что не выживет, но любой ценой желает защитить каждого. Приказ – отступать к кораблям и уплывать! Сначала никто не верит в это, он видит по их глазам, но приказ повторяется голосом, не терпящим возражений. Приказ Капитана неоспорим. Сжав кулаки, стиснув зубы и подавив в себе желание драться до последнего, он подчиняется и направляется в сторону кораблей, чьи мачты виднелись впереди сквозь завесу пыли и дыма. Все бегут, и он бежит тоже. И каждого одолевают одинаковые чувства. Он слышит рядом знакомый веселый голос — вот и братишка вернулся, радостный, улыбается во весь рот. И невозможно не ответить ему тем же. Он все же спас его. Маленький неугомонный брат…
Неожиданно земля затряслась, разверзлась, и Адмирал возник из самых ее глубин, злобным взглядом прожигая бегущих пиратов, в особенности их двоих. Акаину знал, знал какими словами нужно бить, по каким больным местам и кого именно. Оскорбляя Белоуса и всех, кто плавал под его именем, он знал чего хочет добиться. Идя по пятам, выплевывал всю свою ненависть и презрение громкими фразами. И вот… Он не выдержал. Никто не смеет оскорблять Отца! Никто! И пусть его здесь только что не казнили, пусть вокруг лишь то, что приносит смерть, он не позволит пятнать имя Белоуса! Взрыв огня сталкивается с мощным потоком магмы и на границе их соприкосновения происходит невообразимый взрыв, раскидывая в стороны тех, кто находился рядом. Но Сакадзуки был хитер. Сразу после атаки он молниеносно переметнулся к тому, кто был позади и уверенно занес горящий лавой кулак для окончательного удара. Братишка… Глаза того ошеломленно глядели на приближение неминуемой гибели, даже тело не дернулось в попытке убежать или просто двинуться. За считанные секунды, не думая ни о чем кроме брата, собрав все силы, метнулся и вовремя преградил собой траекторию нацеленного удара. Момент, считанные мгновения. Сумасшедшая невыносимая боль пронзает грудь и нещадно бьет по всем нервам, разрывая их в клочья. Насквозь. Звук чего-то рассыпавшегося на землю. Внутри все горит, от боли выворачивает наизнанку, но он держится, стоит, скрипя зубами, которые вот-вот и раскрошатся от силы их сжатия. Кровь закипев, полилась изо рта, обжигая горло, язык, губы, кожу. Везде была кровь. Кругом. Акаину что-то говорит, вытаскивая свою руку из горячей плоти. Такой резкий рывок и прежние ощущения показались ничем, по сравнению с тем, что настало сейчас. Болевой порог превышен. Шок. Он медленно опускает взгляд на своего брата, а тот смотрит на него своими до безумия сузившимися зрачками, простирает руки и ловит в объятия ослабевшего его. Он знает что, под подбородком плечо младшего, но не ощущает его. Брат что-то говорит, а он ему даже отвечает, но в голове, где-то на задворках появляется, словно второй разум. Чуть сощурившись, недалеко перед собой он различает знакомый силуэт. Черные штаны, голубой пояс, расстегнутая серая рубашка, метка Белоуса на груди и светлые волосы в беспорядке на макушке. Это же.. Он. Он сам. Он видит сам себя. И только теперь разум дает понять в чем дело. Сознание Эйса отсчитывает последние минуты.
«Я — это он… А он… — это я…» — на его истинном теле в груди расползается такая же кровавая насквозь дыра и оно медленно оседает вниз.
Тик-так, тик-так…. Кажется, теперь он знает ответы на все вопросы. Чувство падения. Перед глазами все слишком красно от крови. Алый….»
Жадный глубокий вздох. Рывок. Марко хватается за голову и пытается лихорадочно отдышаться. По лицу и груди капельками стекает холодный пот. Волосы влажными прядями прилипли к вискам. Это не сон… Нет, не сон. Сны не бывают такими реальными. Опустив взгляд себе на грудь, он различил на ней большое красное пятно, словно от ожога. Сглотнул, провел по нему рукой, чтобы убедиться в увиденном и поморщился от неприятного жжения. Вокруг все так же темно. Составил ноги на пол, и их в тот же момент обдала сырая прохлада. Зажмурился и закрыл лицо подрагивающими ладонями.
«Я – это он, а он – это я…» — слова намертво впечатались в память. Он видел себя со стороны глазами Эйса, он ощутил всю его боль, понял всю радость его, когда он защищал брата, прожил его последними секундами и… Запомнил в своих – его глазах тот нестерпимо алый цвет.
Феникс почувствовал как намокают ресницы, но вдруг, звук чего-то упавшего и покатившегося по деревянным доскам, заставили его встрепенуться и убрать от лица руки. Посмотрев вниз, у пальцев левой ноги он заметил маленький шарик, который при поднятии и рассмотрении оказался бусиной с узеньким отверстием насквозь. Алая бусина. Слишком знакомая алая бусина. Марко никогда бы в жизни не ошибся и не спутал ее ни с чем другим! Но… Что за чертовщина?! Его бусы на могиле! Сердце нервически набирало обороты, в груди расползалось некое удушающее волнение. Сжав находку в кулак, мужчина сорвался с места и выбежал из каюты.
Вода тихо плескалась за бортом, а воздух наполнял аромат близящегося утра. На палубе никого не было. Не думал же он здесь увидеть его?... Сев на дощатый пол, Марко с тяжестью оперся спиной о фальшборт и стал рассматривать мерцающую алую бусину.
« Эйс… Ты ведь все сам знал с самого начала. Знал ответ, на этот вопрос. Знал и пытался показать это мне. А я столько всего успел забыть… Теперь, не нужно искать причины моего отношения к тебе, не нужно задавать себе глупые вопросы. На самом деле, все слишком просто, я не видел, но тоже знал это очень давно. Ты – это я в юности. Мой внутренний огонь пылал так же сильно, как и твой… Дерзость, смелость, отчаяние, поиск себя. Я – это ты, если бы остался жив. По мере течения лет, жизнь меняется, меняемся мы, и внутреннее наше неугомонное пламя становится похожим на стойкий мерный огонь, испробовавший разных дров и выдержавший разные ветра. И вот, я живу. И пока это так, и наша связь сильна, мир будет против тех, у кого одна душа на двоих.
Мы навсегда части друг друга, возможно, так решили именно мы…»